СЕРГЕЙ ДОРЕНКО: ЭТАТИСТА ПУТИНА СМЕНИТ ГЕНЕРАЛ ШАМАНОВ

Я думаю, что 1996 год – это гре­хо­па­де­ние се­рьез­ное, ко­то­рое со­вер­ши­ла прес­са и весь по­ли­ти­че­ский мир в Рос­сии, и вы как из­би­ра­те­ли (те, кто го­ло­со­вал). Оно за­клю­ча­лось в том, что нас по­ста­ви­ли к стен­ке и ска­за­ли: “Вы долж­ны вы­брать между двух зол”.

После этого про­изо­шло вот что: был со­здан штаб при Крем­ле, все ру­ко­во­ди­те­ли средств мас­со­вой ин­фор­ма­ции ока­за­лись в штабе. Ма­ла­шен­ко, Бе­ре­зов­ский, Ксе­ния По­но­ма­ре­ва, Бла­го­во­лин – они ска­за­ли бы мне в ответ, если бы я воз­ра­жал: “А ты хо­чешь Ко­лы­му и нары? Ты хо­чешь ла­ге­ря и рас­стре­лы? Ты хо­чешь воз­вра­ще­ния ком­му­ни­стов? Чего ты хо­чешь?” Я не смог бы тогда с ними по­спо­рить, я про­сто решил не ра­бо­тать в рос­сий­ских сред­ствах мас­со­вой ин­фор­ма­ции и все.

Но после вы­бо­ров пре­зи­ден­та этот штаб был со­хра­нен. И вот от­сю­да на­чи­на­ет­ся от­счет си­стем­но­го раз­ру­ше­ния, си­стем­но­го по­ли­ти­че­ско­го ту­пи­ка, к ко­то­ро­му нас при­ве­ли через че­ты­ре года снова, когда снова нет кан­ди­да­тов, когда снова аб­со­лют­но голый “по­ли­ти­че­ский Олимп”, когда у нас нет вы­бо­ра, по су­ще­ству, и когда власть на­зна­ча­ет сама себя. Эта си­сте­ма была и при Чу­бай­се, ко­то­рый тогда стал гла­вой ад­ми­ни­стра­ции. Он со­би­рал по суб­бо­там всех ли­де­ров но­вост­ных про­грамм и решал что де­лать, и как осве­щать, и что пла­ни­ру­ет­ся, и если когда за­пла­ни­ру­ет­ся и про­изой­дет с Ель­ци­ным, то как это осве­щать, какие ак­цен­ты рас­ста­вить, каким ка­на­лам взять на себя что: Пер­вый канал более мас­со­вый, он дол­жен взять на себя такие, такие, такие за­да­чи, НТВ – менее мас­со­вый и дол­жен что-то, РТР дол­жен что-то такое под­да­ки­вать Пер­во­му ка­на­лу как менее по­пу­ляр­ный и т.д. Это все раз­да­ва­лось, раз­во­ди­лось и очень се­рьез­но. По ходу неде­ли это еще все по­прав­ля­лось. Также Юма­шев про­во­дил это по суб­бо­там. Ну, вот Во­ло­шин уже по сре­дам. И те­перь они по сре­дам за­се­да­ют…

Штаб под­держ­ки Ель­ци­на про­тив ком­му­ни­стов был по са­мо­опре­де­ле­нию “нашим общим де­мо­кра­ти­че­ским делом”. Потом он стал для участ­ни­ков этого штаба про­сто “нашим общим делом”. А в конце он стал для них “Сosa nostra” и слу­жил уже для по­ли­ти­че­ских ма­хи­на­ций. Кор­руп­ция в те­ле­ком­па­ни­ях была пред­став­ле­на на этот пе­ри­од прак­ти­че­ски толь­ко в го­су­дар­ствен­ных ка­на­лах.

Везде, где власть над ка­на­ла­ми была от­да­на част­но­му биз­не­су, и где биз­нес-груп­пы ре­аль­но осу­ществ­ля­ли кон­троль над ка­на­ла­ми, тор­гов­ля сю­же­та­ми, под­ра­ба­ты­ва­ние путем про­пи­хи­ва­ния ком­мер­че­ской ин­фор­ма­ции под видом но­во­стей ис­чез­ли. Жур­на­ли­сты, ко­то­рые про­бо­ва­ли за­ни­мать­ся кор­руп­ци­он­ны­ми сю­же­та­ми неле­галь­но (и тайно от ру­ко­вод­ства) из­го­ня­лись без­жа­лост­но даже при одном лишь по­до­зре­нии. На­прав­лен­ность и по­ли­ти­ка ин­фор­ма­ци­он­но­го ве­ща­ния впер­вые после при­хо­да на те­ле­ка­на­лы круп­ных биз­нес-групп была ли­ше­на ха­о­ти­че­ско­го плю­ра­лиз­ма взя­точ­ни­че­ства. Впро­чем, об­ще­ство не было об­ра­до­ва­но. Даже на­о­бо­рот, по­сколь­ку ка­на­лы стали до­воль­но явно и по­сле­до­ва­тель­но за­щи­щать ин­те­ре­сы соб­ствен­ных групп в их от­но­ше­ни­ях с дру­ги­ми груп­па­ми.

Эти про­цес­сы были на­зва­ны в по­след­ствие ин­фор­ма­ци­он­ны­ми вой­на­ми. Я бы на­звал их ин­фор­ма­ци­он­ным рас­пя­ти­ем. По­сколь­ку про­тив­ни­ки ме­диа-им­пе­рий Гу­син­ско­го или Бе­ре­зов­ско­го не имели ни ма­лей­ших шан­сов на по­бе­ду в те ме­ся­цы, когда две эти им­пе­рии дей­ство­ва­ли со­об­ща. А они часто дей­ство­ва­ли со­об­ща.

Я мог бы по­дроб­нее оста­но­вить­ся на этом пе­ри­о­де, но, думаю, наи­боль­ший ин­те­рес пред­став­ля­ют по­след­ние пол­то­ра года – они самую се­рьез­ную тень от­бра­сы­ва­ют на ны­неш­ний день, и мы знаем, что эти пол­то­ра года ре­ши­ли се­го­дняш­ний день.

Я про­сто рас­ска­зал, как мы по­до­шли к лету 1999 года. Мы по­до­шли к лету 99-го со шта­бом, где ра­бо­та­ли все сколь­ко-ни­будь зна­чи­мые, со­всем все – вы по­ни­ма­е­те? – сколь­ко-ни­будь зна­чи­мые сред­ства мас­со­вой ин­фор­ма­ции. Штаб не был рас­пу­щен. НТВ тогда уже по­па­ло в неми­лость, и их пре­кра­ти­ли звать.

И они ре­ша­ли во­про­сы в дру­гих ме­стах и с дру­ги­ми лю­дь­ми. По­то­му что Кремль пал. Все счи­та­ли, что Кремль пал, и что рано или позд­но его возь­мут При­ма­ков с Луж­ко­вым. Соб­ствен­но, они уже де­ли­ли порт­фе­ли, – это все знали. Лето 1999 года – это лето, когда Ель­цин мог уже из­да­вать любые указы, и никто бы не стал их вы­пол­нять, если бы это толь­ко не был указ его о соб­ствен­ной от­став­ке по со­сто­я­нию здо­ро­вья, к чему его при­зы­вал Луж­ков.

Луж­ков и При­ма­ков были по­бе­ди­те­ля­ми и вели себя как по­бе­ди­те­ли. Я думаю, что они и дви­же­ния в их под­держ­ку ни­ко­гда не были по­ли­ти­че­ски­ми дви­же­ни­я­ми. И еще, – что для меня аб­со­лют­но важно – это не были по су­ще­ству по­ли­ти­че­ские ли­де­ры. Если счи­тать их по­ли­ти­че­ски­ми ли­де­ра­ми, то – очень опас­ны­ми, с не очень сфор­му­ли­ро­ван­ной идео­ло­ги­ей. Я готов за­щи­щать эту свою по­зи­цию, по­то­му что никто из них не про­го­во­рил ни­че­го осо­бен­но­го, кроме того, что “сто тысяч биз­не­сме­нов по­са­дить или осво­бо­дить для них места в тюрь­мах”. Это почти то же самое, что про Се­ва­сто­поль и про Чечню – это го­во­рил Луж­ков, – что Се­ва­сто­поль надо брать, а Чечню – от­дать.

Боль­ше ни­че­го по­ли­ти­че­ско­го сфор­му­ли­ро­ва­но не было. И тем не менее, по­пу­ляр­ность их у элек­то­ра­та была ко­лос­саль­ной. Про­сто не су­ще­ство­ва­ло кон­ку­рен­тов этим двум ли­де­рам, кроме уны­ло­го и без­опас­но­го уже Зю­га­но­ва. От­ку­да эта по­пу­ляр­ность? Про­сто я думаю, что народ искал как бы отца, пси­хо­ло­ги­че­ски искал отца (сей­час он его тоже обрел), он искал отца, он ис­пы­ты­вал мо­раль­ное оди­но­че­ство от того, что рух­ну­ла си­сте­ма цен­но­стей. Рух­ну­ла на­деж­ность и по­нят­ность ми­ро­устрой­ства в со­вет­ское время.

И воз­ник страх перед от­вет­ствен­но­стью.

Страх перед сво­бо­дой.

Народ все­гда мстит за сво­бо­ду. За осво­бож­де­ние от кре­пост­ни­че­ства народ се­рьез­но нам всем ото­мстил два­дца­тым веком. Он по­стро­ил новое раб­ство. И пе­ре­до­ве­рил от­вет­ствен­ность.

И летом 99-го народ искал отца, все равно, кого, ка­ко­го-то по­кро­ви­те­ля. На эту роль си­рот­ли­вый элек­то­рат вы­брал Луж­ко­ва с При­ма­ко­вым.

А элиты при­сяг­ну­ли на вер­ность Луж­ко­ву и При­ма­ко­ву, по­то­му что по­ня­ли, что борь­бы не будет, что эта пара – власть. А с вла­стью надо до­го­ва­ри­вать­ся. Все ду­ма­ют, что вот тут-то Кремль и пе­ре­хит­рил Луж­ко­ва с При­ма­ко­вым. И ка­ким-то ис­клю­чи­тель­но асим­мет­рич­ным спо­со­бом украл у них по­бе­ду.

И по­да­рил власть Пу­ти­ну. Очень важно по­ни­мать, что Кремль ни­че­го необыч­но­го и сверхъ­есте­ствен­но­го не делал. Был со­здан толь­ко и ис­клю­чи­тель­но зер­каль­ный про­ект для при­вле­че­ния элит. Вна­ча­ле – имен­но элит. Ра­бо­та с ши­ро­ки­ми элек­то­раль­ны­ми мас­са­ми ве­лась. Тут нет со­мне­ний, но за­да­ча за­во­е­ва­ния ре­ги­о­наль­ных и биз­нес-элит, ко­то­рый спо­соб­ны ма­ни­пу­ли­ро­вать элек­то­ра­том и кон­тро­ли­ро­вать уме­рен­ный под­лог во время го­ло­со­ва­ния, была прин­ци­пи­аль­ной.

Схема была про­ста: пред­ставь­те себе, что один фе­о­дал по­ста­вил шест на холме с фла­гом и ска­зал: “Со­би­рай­тесь во­круг меня, там – в Крем­ле боль­ше ни­ко­го нет – царь мертв”. Ровно это сде­ла­ли Луж­ков с При­ма­ко­вым. И они ска­за­ли – мы на­зы­ва­ем­ся “Оте­че­ство”. И с этого мо­мен­та каж­дый гу­бер­на­тор бегал туда узнать, а что там, и за­пи­сы­вал­ся в Оте­че­ство.

А Кремль по­ста­вил еще один шест на дру­гом холме. И на­звал его “Един­ство”.

И ре­ги­о­наль­ные ли­де­ры стали бе­гать между этими двумя си­ла­ми, от­ме­ча­ясь на вся­кий слу­чай в обеих. Оба этих дви­же­ния я на­зы­вал ва­та­га­ми. Не ка­жет­ся, это слово точ­нее всего ха­рак­те­ри­зу­ет ха­рак­тер и спо­соб объ­еди­не­ния людей в такие груп­пы. Потом мест­ные фе­о­да­лы по­ня­ли по­ня­ли, что “Оте­че­ство” па­да­ет, рей­тинг Луж­ко­ва па­да­ет. Па­де­ние же Луж­ко­ва и При­ма­ко­ва при­пи­сы­ва­ет­ся мне, но я пред­по­чел бы не вы­ска­зы­вать на этот счет ни­ка­ких суж­де­ний. Так или иначе, но их рей­тин­ги спи­ки­ро­ва­ли вниз за ко­рот­кое время. И, за от­сут­стви­ем со­пер­ни­ков, элиты при­сяг­ну­ли (в ко­то­рый уже раз в те­че­ние од­но­го года?) Пу­ти­ну. Даль­ше пошло обыч­ное, от­тре­ни­ро­ван­ное дав­ле­ние. “До­ро­ги за­ас­фаль­ти­ру­ем или нет”, “со­ляр­ку дадим или нет”. Чтобы все было хо­ро­шо, надо го­ло­со­вать за Пу­ти­на.

Ин­те­рес­но и за­бав­но: наш из­би­ра­тель не может лгать на­чаль­ству. Ска­зать, что за Пу­ти­на, а в ка­бине для го­ло­со­ва­ния сде­лать дру­гой выбор. Наш из­би­ра­тель уве­рен, что на­чаль­ство – оно как Гос­подь.

Люди по­че­му-то ду­ма­ют, что На­чаль­ство-Гос­подь все видит. И что Гос­подь лично рас­по­ря­жа­ет­ся со­ляр­кой, по­это­му “раз уж обе­ща­ли, то надо в нуж­ном месте по­ста­вить кре­стик”. По­ни­ма­е­те? Пар­ла­мент­ские вы­бо­ры были вы­иг­ра­ны Пу­ти­ным. А пре­зи­дент­ские уже ин­те­ре­со­ва­ли кого бы то ни было толь­ко в том, что прой­дет ли Путин в один тур или в два.

И еще одна по­ра­зи­тель­ная вещь.

Ко­неч­но, мно­гие ска­жут, еще было осво­бож­де­ние от на­ци­о­наль­но­го уни­же­ния – то, что слу­чи­лось с новой че­чен­ской вой­ной. Да, это так. Нам было непри­ят­но, что Чечня, о ко­то­рой мы все время пы­та­лись за­быть, непре­рыв­но на­по­ми­на­ла о себе бан­ди­тиз­мом в ре­ги­оне, нар­ко­ти­ка­ми в наших го­ро­дах, кри­ми­наль­ны­ми груп­пи­ров­ка­ми, по­хи­ще­ни­я­ми людей. И оскор­би­тель­ны­ми для Рос­сии за­яв­ле­ни­я­ми че­чен­ских ли­де­ров. Мы уста­ли от мо­раль­но­го и пси­хо­ло­ги­че­ско­го тер­ро­ра Чечни про­тив осталь­ной Рос­сии. И все хо­те­ли на­ка­зать бан­ди­тов. И это было бы аб­со­лют­но се­рьез­ной ак­ци­ей, ко­то­рая ха­рак­те­ри­зо­ва­ла бы нас по­ло­жи­тель­но, если бы это осво­бож­де­ние наше от уни­же­ния дли­лось неде­лю. То есть, в первую ночь были бы убиты гла­ва­ри – Ба­са­ев, Хат­таб и т.д., а в сле­ду­ю­щую неде­лю – при­ве­де­ны к по­ви­но­ве­нию и разору­же­нию их во­ору­жен­ные от­ря­ды.

А у нас война, ко­то­рая длит­ся уже пол­то­ра года. Она уже нас ха­рак­те­ри­зу­ет иначе: она нас ха­рак­те­ри­зу­ет как людей, ко­то­рые тер­пят смер­ти своих сол­дат, ко­то­рые тер­пят убий­ства мир­но­го на­се­ле­ния. Нас – не их, не во­ен­ных, не власть – нас ре­аль­но, по­ни­ма­е­те. По­то­му что это мы тер­пим и поз­во­ля­ем этому про­ис­хо­дить.

А на­ча­ло этой войны? Я не знаю, кто взо­рвал дома в Москве, и, скажу вам чест­но, не могу об­ви­нить в этом власть, но имен­но по­то­му, что я не знаю этого: у меня нет точ­но­го от­ве­та. Но после взры­вов домов мы – мно­гие из нас – хо­те­ли этой войны, хо­те­ли, чтобы наши дети не бо­я­лись спать. У меня дочь бо­я­лась за­сы­пать, про­сто она го­во­ри­ла:

– По­си­жу по­чи­таю.

Я до­би­вал­ся от­ве­та, и она го­во­ри­ла:

– Я боюсь за­снуть.

И мы до­ве­ри­лись Пу­ти­ну в этой войне. И долго ду­ма­ли, что он все де­ла­ет пра­виль­но.

При­ду­ман был про­ект “Путин” после того, как за­го­во­ри­ли, что Сте­па­шин (я еще раз скажу о на­стро­е­ни­ях, а не о фак­тах; это очень важно по­ни­мать, по­то­му что Сте­па­шин мог бы ска­зать, что этого не было, а в Крем­ле это точно об­суж­да­лось) ведет пе­ре­го­во­ры с Луж­ко­вым о том, какое место он, Сте­па­шин, зай­мет в новой ад­ми­ни­стра­ции Луж­ко­ва-При­ма­ко­ва. Это лето 1999 года.

В Крем­ле – па­ни­ка; неза­ви­си­мо от того, прав­да это или нет. Фак­то­ром ста­но­вит­ся само об­суж­де­ние этого слуха – вот, что важно. До­но­сят “папе”. “Папа” по­ни­ма­ет, что его сда­дут, по­то­му что он будет одной из жертв ги­по­те­ти­че­ско­го со­гла­ше­ния Сте­па­ши­на с Луж­ко­вым и При­ма­ко­вым. Та­тья­на Дья­чен­ко и Ва­лен­тин Юма­шев ищут сроч­ную аль­тер­на­ти­ву.

Прин­ци­пы про­стые. Пер­вый: из­би­ра­е­мость. Для из­би­ра­е­мо­сти лучше, чтоб был НИКТО, по­то­му что если у че­ло­ве­ка есть ка­кая-то ис­то­рия, то ему будет труд­но со­брать весь элек­то­рат. Вто­рой: чтобы он не сдал “папу”. Вот это две по­зи­ции – прин­ци­пи­аль­ные. Есте­ствен­но, отбор идет ли­хо­ра­доч­ный, по­жа­луй, неде­лю – и это очень се­рьез­ный срок для Крем­ля, ко­то­рый при­вык дей­ство­вать ха­о­ти­че­ски.

Фа­ми­лию пер­вым вспо­ми­на­ет Юма­шев. Очень под­дер­жи­ва­ет Во­ло­шин. Пу­ти­на при­ни­ма­ют и до­го­ва­ри­ва­ют­ся. Он долго со­про­тив­ля­ет­ся и вы­ка­зы­ва­ет неже­ла­ние за­ни­мать­ся этой аван­тю­рой. Его уго­ва­ри­ва­ют.

Потом быст­ро про­ис­хо­дит пе­ре­ме­на пре­мье­ра – к ужасу сто­рон­ни­ков Ель­ци­на, ко­то­рые го­во­рят: “Вы не остав­ля­е­те нам вре­ме­ни, “разо­гнать” этого парня. Кто он? Что за че­ло­век?” – “Ну, про­сто че­ло­век, и точка. Вре­ме­ни на его рас­крут­ку нет. Но, может быть, это даже и хо­ро­шо”. Это и впрямь было хо­ро­шо. Рос­сия влюб­чи­ва, но вет­ре­на. Она быст­ро влюб­ля­ет­ся в но­во­го че­ло­ве­ка, она же и быст­ро уста­ет от своих ли­де­ров. Итак, про­ект “Путин” при­ду­ман в это время. И уже когда его при­ду­мы­ва­ют, ста­но­вит­ся из­вест­но, кто чем будет за­ни­мать­ся.

Шаб­ду­ра­су­лов со­зда­вал “Един­ство”, ко­то­рое при­ду­мал Бе­ре­зов­ский в моем при­сут­ствии. Вна­ча­ле это вы­гля­де­ло неправ­до­по­доб­ным. Даже смеш­ным. У Бо­ри­са Бе­ре­зов­ско­го тогда была ин­фек­ци­он­ная бо­лезнь, он лежал в гос­пи­та­ле Виш­нев­ско­го, с ка­пель­ни­цей. И я на­ве­стил его. С ман­да­ри­на­ми для смеха, и он ска­зал:

– Ты зна­ешь, мы по­бе­дим. Я при­ду­мал такую вещь, и это все ре­а­ли­зу­е­мо.

А я ему го­во­рю:

– Это нере­а­ли­зу­е­мо – ерун­да такая же, как “Оте­че­ство”.

А он ска­зал:

– Точно ре­а­ли­зу­е­мо, имен­но по­то­му что ровно такая же ерун­да, зер­каль­ная ерун­да, клон, но под­дер­жан­ный вла­стью – вот от­ли­чие.

Я не могу от­ве­чать тут за бук­валь­ную ци­та­ту, но смысл был имен­но в этом. Тут есть один очень важ­ный пас­саж, на ко­то­ром нель­зя не оста­но­вить­ся: под­держ­ка вла­стью, освя­ще­ние вла­стью аб­со­лют­но важны в са­до­ма­зо­хист­ской кон­струк­ции вза­и­мо­от­но­ше­ний на­ше­го элек­то­ра­та с вы­бран­ны­ми им ру­ко­во­ди­те­ля­ми.

Народ не любит власть. По­до­зре­ва­ет власть ре­ши­тель­но во всем. Од­на­ко тот же элек­то­рат не может под­дер­жать про­сто “вы­скоч­ку” – че­ло­ве­ка та­ко­го же как и осталь­ные, не “прин­ца” от вла­сти. Про­ил­лю­стри­рую: чтобы быть ре­аль­ной оп­по­зи­ци­ей, пре­тен­ду­ю­щей на за­хват вла­сти (при­ход к вла­сти) нужно быть как ми­ни­мум зна­чи­мым ми­ни­стром. Лучше – ви­це-пре­мье­ром. По­ла­гаю, я не дол­жен до­ка­зы­вать этот па­ра­докс при­ме­ра­ми. Оп­по­зи­ци­он­ный чи­нов­ни­че­ству и ос­нов­ной части пра­ви­тель­ства мла­до­ре­фор­ма­тор Нем­цов, под­дер­жи­ва­е­мый нелю­би­мым пре­зи­ден­том Ель­ци­ным до­стиг кос­ми­че­ско­го рей­тин­га до­ве­рия у на­се­ле­ния всего за несколь­ко недель. Имен­но по­то­му, оп­по­зи­ци­он­ный, имен­но по­то­му, что член пра­ви­тель­ства, имен­но по­то­му, что бла­го­слов­лен­ный Ель­ци­ным. И глав­ное – по­то­му что не очень зна­ко­мый или вовсе незна­ко­мый для на­се­ле­ния. Зна­ко­мый оп­по­зи­ци­он­ный Яв­лин­ский – со­всем не то. И ре­зуль­тат устой­чи­во иной.

И вот: в споре Един­ства с Оте­че­ством раз­ни­ца была в том, что Оте­че­ство, после по­яв­ле­ния Един­ства, стало вы­гля­деть как дви­же­ние са­мо­зван­цев. Они за­пол­ни­ли ва­ку­ум вла­сти и пре­вра­ти­лись в дуб­ле­ра вла­сти, в ква­зивласть в стране. Но как толь­ко власть со­зда­ла свою соб­ствен­ную копию Оте­че­ства, народ без­оши­боч­но вы­брал на­зна­чен­цев вла­сти. Это па­ра­док­саль­ная ак­си­о­ма рос­сий­ской по­ли­ти­ки. Но тех­но­ло­ги­че­ски без­упреч­но ра­бо­та­ю­щая ак­си­о­ма. И се­год­ня я желаю (по­то­му что я здесь живу, я со­вер­шен­но не со­би­ра­юсь уез­жать), чтобы “Един­ство” стало пар­ти­ей, и “Оте­че­ство” стало пар­ти­ей, и чтобы те по­ли­ти­че­ские де­я­те­ли, ко­то­рые се­год­ня за­се­да­ют в Думе, тоже стали пар­ти­я­ми, по­то­му что мы все в этом за­ин­те­ре­со­ва­ны те­перь, когда мы все – в одной луже. Мы же не может ска­зать:

– Будь­те вы про­кля­ты.

Ко­неч­но, нет, по­то­му что это все вме­сте с нами про­изой­дет. Они часть нашей урод­ли­вой си­сте­мы. И эти урод­цы ква­зи­пар­тии надо не уни­что­жать, а раз­ви­вать. Ко­неч­но, они долж­ны пре­вра­щать­ся в пар­тии. Дру­гое дело, что им это труд­но ге­не­ти­че­ски, им это труд­но по про­ис­хож­де­нию, по­то­му что мы точно знаем, как они про­изо­шли. Шаб­ду­ра­су­лов об­зва­ни­вал ли­де­ров ре­ги­о­нов, гу­бер­на­то­ров, и го­во­рил:

– Дайте че­ло­ве­ка, не очень за­пач­кан­но­го, не очень из­вест­но­го, сво­е­го че­ло­ве­ка и ка­би­нет ему в ад­ми­ни­стра­ции, и все. День­ги – этот во­прос мы ре­ша­ем, все.

И Игорь сде­лал это за два ме­ся­ца. После этого по­бе­да Пу­ти­на была ре­ше­на 12 де­каб­ря. Я на­ста­и­ваю на этой дате. Вы­бо­ры пре­зи­ден­та уже ни­че­го не зна­чи­ли. 12 де­каб­ря стало по­нят­но, что из двух вы­бра­ли од­но­го: из двух “отцов” вы­бра­ли на­сто­я­ще­го, из двух дик­та­то­ров вы­бра­ли на­сто­я­ще­го.

Прав­да, про это мы уже узна­ли позже.

Вы­бо­ры пре­зи­ден­та были тех­ни­че­ским во­про­сом, аб­со­лют­но тех­ни­че­ским. И од­на­ж­ды од­но­му по­ли­ти­ку, не мне, од­но­му по­ли­ти­ку Путин ска­зал в ответ на упрек, – что дол­жен был быть вто­рой тур, что у не было у Пу­ти­на 51 про­цен­та.

– Вы счи­та­е­те, что они под­та­со­вы­ва­ли?

И этот по­ли­тик ему:

– Да, я так счи­таю и могу это под­твер­дить.

И тогда Путин от­ве­тил:

– Вы зна­е­те, а я их об этом не про­сил.

Ко­неч­но, не надо было про­сить – все было ре­ше­но. Вы ни­ко­гда не зна­е­те, идет ли речь о стран­ной раз­но­вид­но­сти на­ив­ной ис­крен­но­сти или о про­во­ка­тор­ском ли­це­ме­рии, когда слы­ши­те Пу­ти­на. Я думаю, вот самый се­рьез­ный ответ на во­прос – был же такой во­прос, на ко­то­рый долго никто не мог от­ве­тить, и я не мог, – “Who is Mr. Putin?”

Про­сто че­ло­век, ко­то­рый го­во­рит то, что нам нра­вит­ся. Ха­ме­ле­он. Он пошел на за­се­да­ние Пен-клу­ба и был там дис­си­ден­том, а через день он был на празд­но­ва­нии ЧК и там он был че­ки­стом. И, в общем, сим­па­тич­ный че­ло­век, такой сти­хий­ный даос, ко­то­рый дает сущ­но­стям про­явить­ся и ни­ко­гда не про­ти­во­ре­чит сущ­но­стям.

Од­на­ко сущ­но­сти часто бы­ва­ют опас­ны: одна дает ге­не­ра­лам во­е­вать, дру­гая дает про­ку­ра­ту­ре са­жать, и эти сущ­но­сти могут стать опас­ны­ми. В этом – его сти­хий­ный дао­сизм. Я так думал все время: когда он оста­вит свой дао­сизм и ста­нет боль­ше ев­ро­пей­цем, на­ко­нец. Чуть позже я стал по­ни­мать, что речь идет не о фи­ло­соф­ском под­хо­де, а о стра­хе ма­ло­опыт­но­го и сла­бо­го ру­ко­во­ди­те­ля.

Он счи­та­ет себя сла­бым. И го­во­рит: “Го­су­дар­ство – сла­бое”. Он ас­со­ци­и­ру­ет себя с го­су­дар­ством, что, ко­неч­но, оши­боч­но по су­ще­ству. Что же он де­ла­ет, чтобы себя уси­лить? Он уни­что­жа­ет го­су­дар­ство. Он уни­что­жа­ет все ветви го­су­дар­ства, ко­то­рые не-Он. Он рас­прав­ля­ет­ся с об­ще­ством и с прес­сой – ин­стру­мен­том об­ще­ства. Он пре­вра­ща­ет пар­ла­мент в ка­ри­ка­ту­ру. Суды не надо пре­вра­щать в ка­ри­ка­ту­ру – они давно уже даже не смеш­ны. Он уни­что­жа­ет всех, кто выше, ярче, силь­нее.

Нетруд­но до­га­дать­ся, по­сколь­ку сам он счи­та­ет, что выше, ярче и силь­нее его ре­ши­тель­но все, то всех он и уни­что­жа­ет. И вот: по­сре­ди ско­шен­ной травы стоит оди­но­кая бы­лин­ка. Те­перь она выше всех. И силь­нее всех. Стала ли она на деле силь­нее? Стало ли силь­нее го­су­дар­ство? Это не го­су­дар­ство ли и по­ко­си­ли? За­ни­жен­ная са­мо­оцен­ка и стра­хи Пу­ти­на стали се­рьез­ной про­бле­мой и в от­но­ше­ни­ях его с прес­сой. Сам Путин счи­та­ет себя про­дук­том те­ле­ви­де­ния. Те­ле­про­дук­том.

И в самом деле, без­вест­ный па­рень из пи­тер­ской ад­ми­ни­стра­ции, ко­то­ро­го нашел за­чем-то Пал Палыч Бо­ро­дин и при­вез в Моск­ву. Даль­ше – фак­ти­че­ски по­ру­че­нец Ва­лен­ти­на Юма­ше­ва и Та­тья­ны Дья­чен­ко. По их по­ру­че­нию – ди­рек­тор ФСБ. По их по­ру­че­нию – на­след­ник и пре­зи­дент.

Есть чему удив­лять­ся.

И как те­ле­про­дукт Путин пы­та­ет­ся кон­тро­ли­ро­вать ма­ши­ну, ко­то­рая его ге­не­ри­ру­ет. То есть, те­ле­ви­де­ние. Джин стре­мит­ся кон­тро­ли­ро­вать бу­тыл­ку или вол­шеб­ную лампу. Путин стре­мит­ся кон­тро­ли­ро­вать те­ле­ви­зор. Ваш те­ле­ви­зор. И он это де­ла­ет. И в этом – глав­ная при­чи­на войны про­тив НТВ. И даже и та­ко­го мел­ко­го эпи­зо­да как мое уволь­не­ние с Пер­во­го ка­на­ла. После того, как я от­ка­зал­ся войти в ко­ман­ду Пу­ти­на по его при­гла­ше­нию, им при­ш­лось от меня из­ба­вить­ся.

Дру­гая оче­вид­ная, но не глав­ная при­чи­на на­па­док на НТВ – месть. Та­тья­на Дья­чен­ко и Ва­лен­тин Юма­шев, или Та­ня-Ва­ля (по­сколь­ку они нераз­луч­ны, если поз­во­ли­те, я буду их этим крат­ким тер­ми­ном на­зы­вать: Та­ня-Ва­ля), эта вот пара, – они оста­лись, и они долж­ны были за “папу” мстить НТВ, как они по­ла­га­ли, нело­яль­но­му.

Я не бе­русь оце­ни­вать, был ли НТВ бор­цом за Луж­ко­ва-При­ма­ко­ва осе­нью 1999-го года или лишь объ­ек­тив­но от­ра­жал про­ис­хо­дя­щее – это не мое сей­час дело. Важно дру­гое: Та­ня-Ва­ля счи­та­ли, что НТВ от­ра­жал необъ­ек­тив­но – в поль­зу про­тив­ни­ков Пу­ти­на. Вы сами зна­е­те или ду­ма­е­те что-то по этому по­во­ду, кто-то из вас со­гла­сен с этой оцен­кой, кто-то – нет, но это не имеет зна­че­ния. Зна­че­ние имеет толь­ко то, что ду­ма­ли в Крем­ле, а в Крем­ле ду­ма­ли, что на НТВ – аги­та­то­ры за вра­гов. Тре­тий – уж со­всем не самый глав­ный мотив борь­бы с НТВ и се­рьез­ная угро­за для всех осталь­ных биз­нес-групп – алч­ность по­бе­ди­те­лей.

И это со­вер­шен­но оче­вид­но: они счи­та­ют, что долж­ны сей­час де­лить не чужое – они делят свое, ведь стра­на-то их.